Не бороться за храмы, а строить души. Зачем священник с Луганщины перешел в ПЦУ

Владимир Маглена – пока первый священник на Луганщине, принявший решение перейти из УПЦ МП в новую Православную церковь Украины. История этого человека удивительна тем, что он отказался от борьбы за храм, который выстроил в местном селе на пожертвования со всего мира, и отправился на новое место, где еще нет церкви и нужно все начинать с нуля.

О себе и о том, как было принято это непростое решение, о планах на будущее отец Владимир рассказал в интервью Lenta. UA.

Підписуйтеcь на наш Telegram-канал Lenta.UA - ЄДИНІ незалежні новини про події в Україні та світі

- Отец Владимир, вы стали священником уже буквально перед войной. Как пришло к вам такое решение? Почему решили принять сан?

- Моя мать очень хотела, чтобы я стал священником, чтобы сразу после школы в семинарию поступал. Но это был 1983-й год! Космические корабли бороздили просторы, а Гагарин слетал в космос и не увидел там Бога! В общем, не послушался тогда я маму. После школы пошел учиться на подземного механика. Потом была армия, стройбат. Строил в Сибири, в Новокузнецке, гражданские объекты. Когда вернулся домой на Луганщину, грянула перестройка, а вместе с ней и обесценивание шахтерской профессии – как раз начались массовые забастовки с требованием выплатить зарплату. Я в те годы как раз женился, нужно было кормить семью. Потому как и многие другие пошел торговать на стахановский рынок сумками и пакетами.

Задумываться о том, что у меня все-таки другое предназначение, стал только через много лет, когда мама тяжело заболела. В 2003-м году она умерла. Я пришел в церковь, чтобы заказать по ней панихиду, и остался там. И понял, что никуда уже больше из церкви не уйду.

Потом моего девятилетнего сына Кирилла взяли в алтарь пономарем, а через год – и меня. Несколько лет я пономарил, пока, наконец, не стал священником.

- Этот день, когда стали священником, помните? Какие ощущения?

- Вначале меня рукоположили в дьяконы, и я служил год в городе Кировске, потом меня сделали священником. Это было 4 ноября 2013 года. Испытанные в тот момент ощущения невозможно вообще словами описать. А когда проходил стажировку в северодонецком соборе, уже в Киеве начался Майдан. Как-то так совпали изменения в моей жизни, с изменениями в стране.

- В 2014-м году вы уехали из Стаханова, и начали все с нуля в селе Веселое Старобельского района, который находится под контролем Украины. Как прошла адаптация на новом месте?

- В 2014-м меня ждал приход в селе Веселом. Весной я туда ездил каждые выходные, а жил в Стаханове. Мы ждали, пока дочка закончит четвертый класс. И потом уже выехали всей семьей.

Как прошла адаптация? Первое время храма не было, служили на почте, снимали комнату. Хотели купить дом, уже договорились с хозяйкой о рассрочке, но тут сильно взлетел курс доллара, хозяйка от сделки отказалась, а нас на улицу выгнала. Месяц не могли найти жилье. Знаете, 2014-й год меня многому научил. Я могу, чем-угодно питаться, где угодно спать, находиться в любых бытовых условиях.

Потом все-таки добрые люди продали нам дом за копейки, да еще и в рассрочку. Поселившись, мы начали строить в селе храм.

- Это тогда вы просто бросили клич в Интернете и люди начали помогать в строительстве храма?

- Ну да. А перед этим зимой 2014 я обратился к интернет-общественности с призывом оказать помощь переселенцам. Просто хотел их порадовать подарками ко Дню Святого Николая. Я тогда удивился, сколько людей откликнулось на мою просьбу: подарками была завалена целая комната. Все это мы с матушкой раздавали переселенцам. Для них тогда и скатерть и занавеска ценны были, ведь большинство выезжали на две недели, а остались надолго.

Храм строили так же – при помощи добрых людей со всего мира. Помню, что первая помощь пришла из США. И построили за два года.

Я всегда говорю, что мой приход – в Фейсбуке. Я считаю, что Интернет – это благо, нужно только его правильно использовать. Общение священника с прихожанами в Сети – это тоже вариант проповеди, и в современном мире нужно использовать все возможности.

- Вы никогда не скрывали своих проукранских и демократических взглядов, при этом были священником УПЦ МП. Как на вашу позицию и ваши действия реагировало церковное руководство? Пыталось ли оказывать давление?

- Скажем так, я жил под контролем сверху. Руководство церкви следило за всеми моими передвижениями, отслеживало посты на Фейсбуке. Был даже такой курьезный случай. Как-то я выложил на свою страницу в соцсети фотографии своих детей, на которых они ели хот-доги. Это было в пятницу, которая считается постным днем. Эта фотография послужила поводом для разборки на годовом епархиальном собрании! Мол, его дети едят хот-доги, а это – грех! Сам я стараюсь соблюдать пост, когда есть возможность, но это – дети, они очень есть захотели, а я – переселенец, я просто не знал, где в Старобельске найти постную еду!

Предъявляли еще мне претензии, что я без разрешения руководства на храм купол поставил. И прочее такое.

С другой стороны, и запретов особых не было, но и разрешений тоже.

А вот что касается политической позиции, то здесь руководство никогда меня не критиковало, а наоборот с пониманием относилось и даже поддерживало. Петь осанну Путину и хвалить «русский мир» меня не заставляли, и кривить душой не принуждали.

- А почему же тогда решили перейти в ПЦУ? 

- Я надеюсь, что таким образом обрету свободу. Смогу реализовывать гуманитарные проекты. К тому же, новая православная церковь – это возможность начать ее строительство с нуля, исправить то, что не устраивало, сделать ее более открытой, доброжелательной к прихожанам.

Чем отличается новая церковь от старой? Главный руководящий орган в ПЦУ – это поместный собор, куда входят не только архиереи, но и простые священники и миряне. Это могут быть философы, ученые – вот, как, например, религиовед Игорь Козловский. То есть, в ПЦУ все решает не только митрополит – над митрополитом есть коллегиальный орган. Это дает возможность открытой дискуссии.

- Пока вы ездили в Киев, чтобы официально стать священником ПЦУ, ваш храм в Веселом опечатали, а руководство епархии прислало на ваше место нового священника, лишив вас сана. В начале февраля громада должна была принять решение – оставаться ли под УПЦ МП или переходить в ПЦУ вместе с вами, но вы сами отдали ключи представителям УПЦ МП. Почему?

- Я сделал это, чтобы снять напряжение вокруг этого вопроса. Знаете, я не мог смотреть на то, что храм опечатан, что там не служат. Я же строил его для людей, и никогда не было такого за все эти пять лет, чтобы храм был закрыт. Страшно, что люди туда не приходят – у нас никогда такого не было.

Я скажу, что село меня поддерживает. Когда я приехал из Киева, люди встретили меня с радостью. Все-таки на самом деле людям не так важно, как называется церковь – ПЦУ или УПЦ, они смотрят на священника, что он за человек и что он сделал.

Я сказал односельчанам: «Я буду теперь в Старобельске, а храм - ваш, дальше вы будете определяться. Выберете, кто будет тут служить, захотите, чтобы это был я, – вернусь».

Самая главная задача священника, сделать так, чтобы люди, окружающие его, перестали бояться. Даже ценой того, что они свою смелость, обретенную с его помощью, используют против него самого.

Я считаю, что за эти 5 лет жители села Веселого изменились, стали совсем другими. Ведь это неправда, что люди не меняются. Меня самого очень сильно изменила церковь. Нужно только захотеть позитивных перемен.

- У вас совсем нет претензий к епархии УПЦ МП? 

- Нет никаких. Я их понимаю. Епархия разделена на две части. Одна – на украинской территории, другая – на территории «ЛНР». Там люди очень нуждаются в церкви и их ни в коем случае нельзя бросать. А выбора там нет.

- Вы теперь будете служить в Старобельске, где еще нет храма. Какие планы, с чего планируете начинать?

- Там недавно состоялось первое собрание новой общины. Меня поразила атмосфера диалога и взаимодействия. Я прошу Божьей помощи оправдать надежды этих людей.

С чего буду начинать? Первое дело – это, конечно же, богослужение и причастие. Люди там много лет без причастия. Они разбиты и внутренне опустошены. Мне, прежде всего, нужно наладить с ними личный контакт, узнать, чем они живут, какая ситуация в семьях.

Я хочу также создать библиотеку, и уже сделал ряд шагов в этом направлении. Хочу, чтобы люди просвещались, чтобы в Старобельск приезжали философы, ученые, священники. Чтобы культурная жизнь была. Информационную поддержку нам обещал Сергей Жадан.

А еще я хочу, чтобы в Киеве больше знали о Луганщине, потому что часто сталкиваюсь с тем, что наш регион – как «терра инкогнита». Более того, даже местные жители плохо знают историю своей малой родины. Вот поэтому я и хочу собирать в библиотеке литературу об истории родного края, чтобы люди просвещались.

В общем, очень много работы впереди.

- В Старобельске несколько больших храмов УПЦ МП. Часто горячие головы говорят о том, что их каким-то образом отобрать можно… Что вы на это скажете?

- Скажу, что нам чужого не надо. Отбирать мы ничего ни у кого не будем. Мы будем строить новое, в первую очередь – души. Стены не спасают, если нет мира.

Храм – это не церкви, не сокровища, не иконы. Это – люди, которых надо просвещать. Я не могу говорить за всю Украину, но что касается Старобельского района, я даю гарантию, что если услышу такие разговоры об отъеме храмов, развернусь и покину церковь.

Яна Осадча, специально для Lenta.UA