На аукцион Christie‘s за 30 миллионов долларов выставлена картина Клода Моне

Знаменитый (можно написать - великий, что не будет преувеличением) французский импрессионист Клод Моне жил долго (1840-1926) и работал много, часто - сериями. Так, в его серии "Руанский собор" - 35 картин, "Стога" - 22, "Венеция" - 28. Больше всего работ в серии "Лондон" - 98, из них в, скажем так, "подсерии" "Мост Ватерлоо" - 41. 

Одна из них, Effet de Brume, будет продаваться в июне на Christie's, обязана своим происхождением знаменитому лондонскому смогу того времени и поэтому лучше, чем англичане, о ней не напишешь. Вот, к примеру, что рассказывает британская The Guardian. 

Підписуйтеcь на наш Telegram-канал Lenta.UA - ЄДИНІ незалежні новини про події в Україні та світі

Моне любил Лондон, грязный викторианский и эдвардианский Лондон. Одна из причин этого указана в названии его картины «Effet de Brume», что переводится как «эффект тумана». Или, учитывая атмосферные проблемы Лондона того времени: эффект смога. Камины, заводские  трубы и дымящие на Темзе пароходы создавали тот туманный, странный свет, который заставлял Моне возвращаться в отель «Савой», где он нарисовал этот вид в 1904 году.

Но Моне, пишет издание, не остановился на изображении смога — он также показал, откуда он берется. За голубыми арками моста Ватерлоо с его призрачными фигурами людей и экипажей возвышаются в бледно-сияющей атмосфере две лиловые колонны. Это промышленные дымоходы. Те же самые трубы - одна высокая и тонкая, другая, похожая на кирпичную пирамиду - можно увидеть, изрыгающими черный дым, на картине Джона Констебла 1817 года "Открытие моста Ватерлоо". Таким образом, они загрязняли небо на протяжении 1800-х годов, чтобы помочь создать на картине прекрасные люминесцентные колориты Моне.

Моне впервые остановился в Лондоне в 1870-м году и уже тогда причудливые лондонские атмосферные краски поразили его. «Темза под Вестминстером», нарисованная во время его первого визита, изображает парламент как призрачное готическое пятно в желтоватом туманном свете. Он вернулся сюда, когда был стар, богат и мог позволить себе жить в «Савойе», возможно, потому, что помнил те туманы.

Можно сказать, что Лондон был идеальным городом импрессионистов. Это был действительно современный город, экономическая столица 19 века, центр огромной империи — и все это богатство отравляло ему воздух. Моне вернулся во Францию ​​и искал такие же неоднозначные сцены: туманное утро, которое он нарисовал в порту Гавра, а также пар и дым локомотивов в своих видах на вокзал Сен-Лазар.

И все же это видение почти реального моста в расплавленной завесе света не является простым реалистическим взглядом. Моне к 1900-м годам смотрел не только на внешность. Он стремился к эффектам, которые больше походили на музыку — двусмысленные, медленно нарастающие тона вагнеровской прелюдии. Тайну, окутывающую его мост Ватерлоо, можно также увидеть в его полуреальных картинах Руанского собора, в его сияющих видениях Венеции и, прежде всего, в его огромных картинах с водяными лилиями. Моне стал модернистом, дожив до 20 века, впитывая философские идеи о природе сознания.

Чем дольше жил и смотрел Моне, пишет The Guardian, тем больше он видел реальность как эфемерную, неустойчивую вещь: отражение в пруду с лилиями или, как здесь, призрак в гороховом супе. Люди в лондонском тумане живут своей жизнью, но для Моне в его прибрежном отеле они кажутся просто мерцающими импульсами света. Он был «всего лишь глазом», как сказал его современник Сезанн, но этот глаз — один из самых правдивых в искусстве. 

Это должно быть в британской галерее, заключает издание и спрашивает: "Не может ли какой-нибудь щедрый покупатель приобрести его для наших коллекций?"

Фото: пресс-центр Christie's