Британский Ельцин. Почему Борис Джонсон - самый неудобный премьер для Кремля - блогер

Все, что вы хотели знать об отношении Бориса Джонсона к Владимиру Путину, он изложил в недавнем специальном комментарии для The Telegraph по следам путинского интервью «про либерализм», данного Financial Times. Об этом пишет Константин Эггерт в своей колонке на "Снобе".

Либерализм жив, заявил тогда еще кандидат в премьеры: «Скажу без обиняков, Владимир, но в некоторых странах капитализм, как полагают, находится в руках олигархов и близких друзей, где убивают журналистов и высмеивают “либеральные ценности” и где, по данным … Росстата, треть страны не может позволить себе купить более двух пар обуви в год; где 12 процентов населения все еще вынуждены пользоваться уличным туалетом и где реальные доходы ежегодно снижались последние пять лет». 

Підписуйтеcь на наш Telegram-канал Lenta.UA - ЄДИНІ незалежні новини про події в Україні та світі

Добавьте к этому жесткий троллинг в адрес Сергея Лаврова во время визита в Москву в декабре 2017 года: «Несмотря на те сложности, о которых вы справедливо говорили, Сергей, есть приметы экономического прогресса. Мне приятно сказать о том, что мы увеличили поставки британских чипсов Kettle, и, несмотря на все сложности, кажется, три сотни Bentley были проданы в этом году в России. Возможно, не все эти машины купили именно сотрудники МИД России, но тем не менее это признак прогресса».

Немудрено, что вчерашние поздравления Кремля Джонсону со вступлением в должность премьер-министра звучали так сухо. «Интересам наших стран и народов отвечало бы развитие отношений в самых различных сферах», — назидательно поучает «младшего по званию» раздраженный президент России. Он ведь всех считает «салагами». Его первым британским собеседником в 2000 году был Тони Блэр. 36-летний Джонсон тогда был «всего-навсего» главным редактором правоцентристского журнала The Spectator. У Путина таких редакторов, ходящих на раздачу «темников» на Старую площадь, столько, что за день не перелопатишь самой большой совковой лопатой. 

Как и обезумевшая от злобы всемирная толпа леваков в майках с Че Геварой, евробюрократов, комментаторов «статусных» СМИ и прочих ревнителей «консенсуса», он, наверное, думает, что БоДжо, или просто Бо́рис, как его зовет британская публика, — калиф на час, который имеет все шансы стать главой самого недолговечного британского правительства. Критики Джонсона пророчат досрочные выборы еще до роковой даты 31 октября, когда он обещает вывести Великобританию из Европейского союза. У него шаткое большинство в парламенте (всего на два депутата), многие коллеги по его собственной Консервативной партии считают его беспринципным лжецом и разрушителем. Он — эгоцентрик. Он находится в процессе бурного развода с женой, которая выставила его из дома за измену. Он невнимателен к деталям и являет собой продукт PR. Все это верно — и одновременно совершенно неважно. 

Путин и все остальные ошибаются, как ошиблись с Дональдом Трампом. «Клинический идиот», которым рисуют нового обитателя Даунинг-стрит, не может стать британским премьером — как не может он стать президентом США. Просто раз в несколько десятков лет появляется на арене такой человек, который плюет на обычаи и привычки политического класса и становится сам себе режиссером. Он обращается напрямую к людям, и люди это ценят. Он говорит политически некорректные вещи, которые другие говорят шепотом, и, если выдерживает следующую за этим твиттер-атаку комиссаров политкорректности, лишь укрепляет свой авторитет и влияние. 

Джонсон меня интересовал давно, но общался с ним лично я только один раз — в декабре 2017 года брал у него в Москве интервью для телеканала «Дождь». Политика, который так же (за неимением лучшего слова) сочился бы харизмой, я последний раз видел очень давно. Его тоже звали Борис. Фамилия — Ельцин. Они, конечно очень разные, два Бориса — происхождением образованием, воспитанием. Но схожи масштаб, амбиции, умение быть популистом и реалистом одновременно, талант говорить с людьми так, как будто они — самое важное в жизни политика. Я не раз писал, что Борис Николаевич был самым талантливым русским политиком последнего полувека — если считать политику такой же профессией, как инженерию, слесарное дело или искусствоведение. Александер Борис де Пфефель Джонсон — такой же. 

Те, кто считают его легковесным болтуном, должны были испытать шок в среду, когда он железной рукой радикально обновил кабинет — первая перетряска такого масштаба не в результате парламентских выборов за шестьдесят лет. Главные посты в правительстве получили железные сторонники Брекзита и отпетые тэтчеристы-рыночники. По части этнического и гендерного разнообразия кабинет Джонсона составил бы конкуренцию любому социал-демократическому правительству в Европе. Канцлер (министр финансов) — выходец из пакистанской семьи, в прошлом член совета директоров Deutsche Bank International Саджид Давид. Глава МВД — Прити Патель, родители которой — индийцы из Уганды. Новый министр иностранных дел и заместитель премьера — Доминик Рааб, сын чешского еврея-иммигранта и обладатель черного пояса по карате. Он также бывший юрист МИД, занимавшийся работой международных трибуналов по военным преступлениям. Будущий спарринг-партнер Сергея Шойгу, министр обороны Бен Уоллес — выпускник военной академии в Сэндхерсте и экс-командир разведроты шотландских гвардейцев. 

Джонсона можно сколько угодно обвинять в беспринципности (как будто другие политики сплошь кандидаты на канонизацию в лике святых). Но за тридцать лет на публике и несколько выигранных выборных кампаний мы довольно много знаем о бывшем мэре Лондона и министре иностранных дел. Он с начала девяностых не доверяет проекту евроинтеграции. Он экономический либерал, сторонник свободной торговли, большой друг Соединенных Штатов, чьим гражданином является по праву рождения. Джонсон в чем-то намного левее команды Дональда Трампа — выступает за права ЛГБТ-сообщества и позитивно относится к иммигрантам (хотя выступает при этом за регулируемую миграционную политику в национальных интересах). Новый премьер — сторонник снижения налогов, но одновременно считает, что государство должно использовать часть расширяющейся базы доходов для модернизации социальной сферы и помощи неимущим. Джонсон в каком-то смысле классический либерал — в старом смысле слова, до того как его загадили любители Маркузе, Фуко и Бодрийяра. 

Как и Ельцин в конце 80-х, он понимает, что «так жить нельзя» — лучше решительный и тяжелый Брекзит, чем бесконечная неопределенность. Как и Борис Николаевич после распада СССР, Борис Стэнлиевич не боится суда истории. Он так и сказал в своей первой речи после визита к королеве: «Окончательная ответственность за все решения ложится на меня». Граждане любят таких, и поэтому осмелюсь сделать прогноз: новый британский премьер будет с нами не несколько месяцев, а, возможно, несколько лет. 

Это не очень хорошая новость для Кремля. Премьер Джонсон сделает все для углубления союза с Америкой. Хотя бы потому, что соглашение о свободной торговле с Соединенными Штатами — главная надежда страны после Брекзита. А в отношении Москвы он будет следовать линии МИД и спецслужб, которые после покушения на Скрипалей считают политику Кремля одной из главных угроз, наряду с исламистским террором. В этом смысле едва ли что-то изменится для российской правящей верхушки по сравнению с эпохой Терезы Мэй. Разве что будет хуже. В своей статье для The Telegraph БоДжо назвал реализацию Брекзита, за который проголосовало большинство британцев, проявлением настоящей демократии и исполнением воли народа. Это красивый риторический и политический ход нового премьер-министра. Одной фразой он забрал тему выхода из ЕС у главного оппонента консерваторов — «Партии Брекзита» Найджела Фаража и симпатизирующих ей кремлевских. Джонсон дал понять Путину: он не даст сделать Брекзит орудием российской политики в Великобритании. 

Выступая в декабре 2017 года в университете имени Плеханова в Москве, он сказал аудитории, что у его страны нет никаких конфликтов с российским народом, зато есть проблемы с российской властью. Знаю из первоисточников, что именно это вызвало шок в Брюсселе, Берлине и Париже, где считают изоляцию Кремля «контрпродуктивной» и страшно боятся говорить напрямую о противостоянии власти и гражданского общества в России. 

Потомок королевской династии Вюртембергов и последнего министра внутренних дел Османской империи, любитель древнегреческого и латыни, жизнелюб и эксцентрик, оказался не просто привилегированным дитятей, но настоящим политическим бойцом. Разумеется, как говаривал покойный депутат парламента от Консервативной партии, мыслитель и историк Энох Пауэлл, «все политические карьеры заканчиваются неудачей». Борис Джонсон вполне может пойти ко дну завтра — таковы реалии настоящей демократии. Но если этого не случится, то официальную Москву ждут нелегкие времена в отношениях с официальным Лондоном. Вот я и думаю: может быть, опытный Путин отправил такую сухую телеграмму Джонсону, потому что догадался об этом раньше других?

Автор: российский журналист Константин Эггерт

Фото: кадр видео ТСН